Валенки

Рас-сказ-кА

Весна потихоньку брала своё. То теплым ветерком, то ярким солнечным светом, то утренним туманом приближала всеобщее оживление. Уходи, зима! Март месяц в силу вошёл! Смотришь: сугробы коленки подогнули, проталинки серыми заплатками расповсюджились. День-другой - и сосулькам не спастись, все глуше и чаще о землю ударяются, а какие- так и обливаются слезами. И грустно, и радостно...
А Валентине еще и тревожно стало этим утром:
- Что это свёкор к завтраку не идет?
Муж и сынишка Федя уже давно накормлены.
На большом деревенском подворье Луковы жили давно и все вместе. В двух домах. Один - поменьше да постарее; другой - новый, высокий, каменный. Кто в каком жил, догадаться нетрудно. Но не в упрек... Это старый Прокоп Луков уже семь лет упирается, не хочет своё старое жильё покидать. Объясняет:
- Мне и здесь хорошо.
Примерно раз в месяц получает он от сына Михаила новое приглашение. Но ответ - один. Михаил про себя отмечает:
- Неужели не понимает батя, что нам так хлопот больше. Валентине прибираться в двух домах приходится.
А сегодня подозрительно долго не идет Прокоп к столу.
- Пойду, гляну, - сказала Валентина.
- Вместе пойдем, - ответил Михаил.
И только за порог - двери старого дома отворились, Прокоп нарисовался. Михаил обрадовался, но нарочито строго спросил:
- А что это ты, батя, так долго почиваешь, солнце вон уже как высоко?
Прокоп прокашлялся:
- Если бы мне было столько пройти, как солнцу, я бы уже давно встал. А так что, по двору пошлепаю, кое-какие дела подтяну, и - вся моя забота. У солнышка делов побольше, чем у меня, вот оно и встает пораньше.
- Папа, завтракать пожалуйте, - подала голос Валентина.
- Ага, с Федюнькой наперегонки.
- Я уже наелся, деда, - сказал внук, ловко впрыгнул в валенки и побежал к ожидавшим его товарищам, - за обедом сразимся!
- Будь по-твоему, улыбнулся Прокоп.
На столе его ожидали два сваренных всмятку яйца, мелко нарезанное сальце, хлебушко ржаной, очищенные зубчики чеснока и большая кружка чаю с сушёной малиной.
Присаживаясь Прокоп перекрестился и спросил:
- А какой сегодня день, Валентина?
- Четверг.
- Ну и хорошо.
И принялся за еду.
В семье давно знали: в среду и в пятницу дед не ел скоромное. Повторял часто:
- О душе, о душе чаще беспокоиться надо, а не об желудке.
И ещё:
- Чем тоньше, тем чище.
Прокоп и на самом деле был худощавым стариком. Рядом с ним было как-то хорошо, радостно. Духом никогда не падал. Когда было совсем трудно - смирялся, только молился усерднее. И повторял как бы самому себе:
- Ничего. Не всегда так будет.




Допивая малиновый чай и поглядывая в окошко, дед приметил стайку пацанов, подбегавших в подворью. Среди них - Федюнька. Раскраснелся, упарился. Вязаная шапчонка, можно сказать, на одном ухе, куртка - нараспашку. А как по-другому - весна. Смотрит Прокоп: вбежал внук в дом, повозился в прихожей и на порог выбежал. Плюхнулся на верхнюю влажную ступеньку. Скинул валенок с левой ноги, бросил прямо в снег, подтянул носочек и нырнул в серый ботинок, зашнуровал. Ребята-дружки шумят, руками машут, поторапливают. Скинул Федюня с правой ноги валенок, ещё дальше от себя в снег забросил. Носочек поправил, сунул ногу в ботинок, спрыгнул с порога и, уже на ходу, со шнурком ладил. Только его и видели.
Прокоп призадумался, вышел на крыльцо, поглядел на брошенные валенки.
- Нехороший знак, - подумал.
В это время калитку отворила Валентина, из магазина возвращалась с покупками. Подошла к порогу, увидела Федюнины валенки, засмеялась:
- Что весна с людьми делает!
Подняла глаза на свёкра, лицо у того было грустным и серьёзным.
- Что это вы, папа? - спросила в замешательстве.
Прокоп немного помолчал и выдохнул:
-Не будет вас Федюня в вашей старости доглядывать.
- Это он вам сказал?
- Хм, чудная. Михаил свои валенки по весне всегда высушивал, чистой тряпчонкой оборачивал и на положенное место устраивал. Вот мы, с покойной его матерью, при нём в своей старости и остались.
- Да что же это вы нас с валенками сравниваете, - сопротивлялась сноха.
- Родители, в аккурат, что валенки, - продолжал настаивать на своем Прокоп Луков, - пока их детки маленькие - греют их, обогревают, от всех бед охраняют. За жизнь свою поизносятся, покривятся - кому такие нужны? А уж если продырявятся - точно на выброс. Таков закон жизни. Старый человек, что валенки, весной да летом кому нужен?
- Так мы же..., - хотела вставить слово Валентина.
- А вы, дочка, с Михаилом - исключение из правила.
Сказал и пошагал к своему дому.
Валентина подняла один Федюнин валенок, затем нагнулась за вторым, медленно распрямилась. Прижала валенки к себе, замерла.
Отворилась дверь, вышел Михаил:
- Я все слышал, Валя. Не расстраивайся наперёд. Поживем. Увидим. Как говорит наш бригадир:
-Будем посмотреть...




***

Охранник в нерешительности долго топтался у двери с табличкой "Генеральный директор Луков Федор Михайлович", но всё же постучал: раз, другой.
- Войдите!
- Фёдор Михайлович, поздно уже, за полночь.
- Да, да. Задремал. Дел навалилось, конец года. Ступай вниз, кабинет сам закрою.
Взяв нужные документы, Фёдор Михайлович неторопливо собрался, прокручивая странный, но такой явный сон накануне. Дед Прокоп покойный приснился. Ходит будто по их старому деревенскому подворью, порядок наводит. Ульи ближе к забору подтянул, тропинки метлой подметает. Под крыльцом нашёл валенки. Сырые, грязные. Один совсем чёрный. Тот, что получше, - наверх поставил, а почерневший - взял и со двора быстрым шагом куда-то подался...
Проехав по ночному городу, Фёдор Михайлович остановился у своего дома, отворил ключом дверь, тихонько, чтобы не разбудить жену и дочку, прошёл в гостиную. Не раздеваясь, прилег на диван и тут же уснул.
- Федя, Фёдор! Да проснись же, из вашей деревни на домашний телефон звонят, тебя спрашивают.
Фёдор Михайлович вскочил, взял трубку:
- Как? Когда? Ты почему не сообщил о её болезни?
Ну да что теперь... Ждите! Выезжаю.
- Что случилось, Фёдор? Кто звонил?
- Отец. Мать... мама умерла.
Несколько минут тишины в доме.
- Вы едете со мной?
- Федя, ребенка испугать, да и зима на улице.
- Ладно. Сам справлюсь.
Забыто знакомый путь в деревню казался долгим. Одиннадцать лет не был в этих краях Фёдор Михайлович. Ехал, нервничал. Предвкушал трудности с похоронами: деревня - не город. Одна надежда на большую сумму денег. Мать надо проводить достойно.




Ровно через двое суток он возвращался обратно. Осунулся, похудел. Одна мысль не давала ему покоя:
- Что с отцом теперь делать? Хотя бы женщина ему подходящая подвернулась. Да вряд ли - однолюб батя.
Вечерний город встретил Фёдора Михайловича разноцветными огнями. Вот и дом.
- Ну, наконец-то. Все нормально?
- Да.
- Феденька, а сейчас - душ, ужин. И обязательно загляни к дочери. Скучает по тебе.
У Фёдора Михайловича не было сил сопротивляться жене. Выполнил все её требования. Дочь радостно обняла его:
- Папа, папочка, а сегодня мне вот эту сказку почитай!
- СКАЗКА
В одной избе, под лавкой, жила пара валенок: Левушка и Правушка.
Однажды....

- Папа, а что такое валенки?
Это обувь для человека, очень надёжная...

Расповсюджились - (украинизм) распространились.


Любовь Адерихина (источник )